я. Приведу вам один пример. Володарский поднимает со стола толстую книгу в синем переплете. - Очередное наше издание. Все цифры экономики государства за прошлый год. И не просто цифры, а гораздо больше - экономический анализ, в котором каждый показатель приобретает свое убедительное значение. Выступая на XXIV съезде КПСС, Леонид Ильич Брежнев говорил, что ежедневное производство общественного продукта в СССР сегодня в 10 раз больше, чем в конце тридцатых годов. Страна дает его в день почти на 2 миллиарда рублей. А что это такое? Это сумма, которой оценивается вся валовая продукция нашей страны. Разве это просто цифра- 2 миллиарда рублей? Это показатель нашего грандиозного рывка вперед, показатель нашей силы и устойчивости. Володарский медленно поглаживает рукой небольшую фигуру металлического кузнеца, украшающую чернильный прибор на его столе. - Металл...- говорит он раздумчиво.- Взять ту же сталь. Она, как известно, определяет экономический потенциал страны. Это знают все. В 1930 году мы производили ее около 6 миллионов тонн. В 1950-м - 27 миллионов, в 1965-м - 91, а в 1970-м- 116! Подумать только - всю сталь, которую мы делали в 1930 году, мы получаем сейчас за 17 дней! А в новой пятилетке, когда мы будем производить ее 142-150 миллионов тонн, мы превзойдем уровень Соединенных Штатов Америки. Опять цифры. И опять поэзия роста. - И так везде,- продолжает Володарский.- Приведу вам еще несколько примеров. 1950 год. СССР производит 5,5 миллиона тонн минеральных удобрений. В 1970-м - в 10 раз больше, 55 миллионов. А в конце Девятой пятилетки - 90 миллионов тонн! А производство тракторов? 1950 год-117 тысяч, 1965 год - 355 тысяч, 1970-й - 459 тысяч, а в 1975 году страна получит 575 тысяч стальных коней. Вспомните ленинские слова о ста тысячах машин для деревни. И вновь, казалось бы, сухие цифры приобретут конкретную плоть, государственный смысл. Вы скажете, как журналисты,- обращается к нам Лев Маркович,- поэзия роста, поэзия цифр... Но никогда не следует забывать, что за этой поэзией встает суровая проза напряженного труда, труда всей страны. Вы, вероятно, обратили внимание,- продолжает Володарский,- на поразительный по своей убедительности ряд цифр, приведенных в докладе на съезде Алексеем Николаевичем Косыгиным. Говоря о темпах экономического роста, Председатель Совета Министров привел сравнительные цифры темпа развития крупнейших капиталистических государств и нашей страны. Кому сколько времени понадобилось для удвоения национального дохода? США - 20 лет, Англии - более 30, ФРГ - почти 15, нашей стране-10. Для того чтобы удвоить объем производства промышленной продукции, США потребовалось 18 лет, Англии - 22 года, ФРГ-более 11 лет, Советскому Союзу - 8,5 лет. Вдумайтесь в эти цифры, и вы почувствуете не только их политическое значение, но и ту скрытую за ними колоссальную работу, которую провел советский народ для того, чтобы вывести нашу страну в число самых передовых в мире. Сейчас общепризнано, что Советский Союз - вторая страна в мире после США по экономическому потенциалу. Главное, что отличает нас от капиталистических стран,- это стабильность, устойчивость экономики. Ее не потрясают спады и депрессии. В нынешнем году прирост нашего национального дохода должен составить шесть процентов. Мы не всегда вдумываемся в эту цифру. А между тем каждый процент прироста - это примерно 3 миллиарда рублей. Так что только в этом году наш национальный доход вырастет на 15-17 миллиардов рублей, а за годы пятилетки эта цифра составит около 100 миллиардов рублей. - Но как же ЦСУ,- спрашиваем мы,- концентрирует все эти цифровые данные, связанные с экономикой нашей страны? - О, это огромная работа очень большого коллектива людей,- отвечает Л. М. Володарский.- Все сведения, которые мы получаем, проходят длинный путь. Ведь в каждой республике, в каждой области и крае концентрируются и обрабатываются сведения изо всех отраслей народного хозяйства. Эти цифры поступают к нам. Еженедельно мы имеем все данные по стране: сколько убрано хлеба, как обстоит дело с прокатом, сколько изготовлено цемента, на что тратятся народные средства. Достаточно сказать вам, что в статистике по стране заняты многие десятки тысяч людей. Однако надо заметить, что сегодня весь процесс сбора и обработки цифровых данных производится с помощью электронных машин. И 800 экономистов и 1200 работников Главного вычислительного центра нашего Центрального статистического управления вряд ли что могли бы сделать без их помощи. Телетайпы передают нам сообщения из республик и областей. Эти сведения обрабатываются на ЭВМ. Их анализирует экономист, и они вновь поступают в машину. Наши счетно-вычислительные станции, кроме обслуживания ЦСУ, проводят расчеты для 17 тысяч колхозов и 4 тысяч совхозов. - Как же вы умудряетесь прогонять этот поток информации через машины? - Дело статистики претерпело значительные изменения. Когда-то люди считали на счетах, потом появились арифмометры. Сейчас с огромной скоростью машины обрабатывают первичные данные и дают конечные результаты. Но это вам лучше увидеть самим. Сходите в наш Главный вычислительный центр, посетите зал электронно-вычислительных машин, и вы почувствуете, сколько техники участвует в анализе того океана информации, который поступает в наше управление. Узел связи Главного вычислительного центра ЦСУ напоминает телетайпный зал большой газеты. Десятки телетайпов печатают на длинных полосах бумаги цифры, передаваемые из невидимого далека. Александр Михайлович Иванов, заместитель главного инженера вычислительного центра, не торопясь объясняет: - В этом зале 22 телетайпа. Они работают круглые сутки, принимая и передавая телеграфные сведения. Нам отвечают на запросы. Нам дают новые сведения. Мы принимаем их или в виде цифр, напечатанных на широкой ленте, или сеткой отверстий на перфоленте, которая может быть сразу заложена в электронную машину. - Как же вы разбираетесь в этом потоке цифр? - спрашиваем Иванова. - Пойдемте, я покажу вам машину, которая сортирует поступающие сведения. Эта электронно-вычислительная машина выполняет все четыре действия. В ее электронной памяти свыше четырех тысяч знаков, стопки перфорированных карт проходят сквозь считывающие устройства. 300 карт в минуту. Результаты тут же получают на печатные устройства - 300 строк в минуту на белом рулоне бумаги. Две женщины неторопливо склоняются возле машины, всматриваются в цепочку результативных цифр. - Что вы подсчитываете? - спрашиваем экономиста Галину Тополину. - Считаем мебель - сколько ее производится по всей стране,- объясняет она. - А мы только что экономили подсчет тканей в ассортименте,- вступает в разговор ее подруга оператор Лена Андреева. - О, так вы первые узнаете все секреты нашего производства? Кстати, какое у вас образование? Интересно знать, кто работает на электронных машинах ЦСУ. - Я учусь на втором курсе Московского экономико-статистического института,- говорит Галина. - А я закончила шестимесячные курсы операторов ЭВМ и тоже мечтаю поступить в институт. Переходим в зал электронно-вычислительных машин ЦСУ. Знакомые машины "Минск-22" и "Минск-32" "перемигиваются" цветными глазками. У пультов управления склонились операторы. Инженер Андрей Павлович Масляненко знакомит нас с работой одной из машин. Здесь трудятся сегодня работники Научно-исследовательского института ЦСУ. Идет сложная обработка данных. Необходимо выяснить средние значения бюджета советской семьи по стране. - Для этого исследования,- рассказывает Масляненко,- был изучен бюджет 64 тысяч семей в разных концах страны. Во всех республиках и областях производились обследования по единой технологии. Полученные данные и были заложены в ЭВМ. - Зачем нужны подобные исследования? - А как же иначе? - отвечает Ольга Сергеевна Павлова, проводящая эксперимент на ЭВМ.- Наши результаты крайне необходимы для регулирования бюджета страны. Такие работы мы проводим каждый квартал. - Ну, а сведения, поступающие в машину,- в каком вида передаются они сюда, в Москву? - Информация готовится на местах,- поясняет второй экспериментатор, Нина Иосифовна Гавриленко.- В республиках она наносится на перфоленту. А у нас все данные поступают уже на магнитных лентах. Все это значительно ускоряет обработку цифровых данных и возможность анализа их. - Как скоро получаете вы сведения с мест? - спрашиваем мы у Володарского, когда возвращаемся в его кабинет. - Вот здесь, в нашем сборнике, все годовые данные по стране. Они учитывают не только фактические цифры, но и те социальные проблемы, которые решаются в стране. Уже на 4-е число каждого месяца 30 промышленных министерств получают от нас итоги предыдущего месяца. Если же мы связываемся с конкретным заводом, мы получаем сведения от него на следующий день. Как видите, статистика - дело серьезное. Здесь нужна точность и скорость. Поздно вечером мы покидаем здание ЦСУ СССР. Где-то в его стеклянных залах негромко стучат телетайпы. Неслышно "перемигиваются" цветными глазками электронные машины. Но в этом здании, соединенном тысячами нитей со всеми концами Родины, незримо рождается ее математическое подобие - цифровая модель страны, уверенно и успешно созидающей новую жизнь. 16 мая, суббота О чем бы мы ни разговаривали во время работы на посту, нас всегда, словно ветром времени, относило к космонавтике. Во-первых, Петя мечтает со временем переквалифицироваться на космонавта. Ероша свои белобрысые, коротко подстриженные волосы, он говорит: - Наша специальность кибернетиков - первая профессия в космосе. А футбол, он человека не хуже центрифуги закаляет - только вертись!.. Во-вторых, какие-то романтические привязанности к космосу просматриваются в Нининой заинтересованности. Нет-нет да и повернет она разговор на Германа Титова. В этом случае Николай мрачнеет и пытается весь успех космонавтов целиком перевести на счет кибернетических машин. - Но как же все-таки люди полетят на другие планеты? - волнуется Нина.- Как им пройти сквозь годы, сквозь дали, сквозь пустоту мирового пространства? - Не волнуйся,- ледяным голосом откликается Николай.- Человека можно подвергнуть состоянию анабиоза, вызвать искусственный летаргический сон, человек может быть на время даже заморожен. Умные роботы отогреют и разбудят его, лишь только корабль приблизится к цели своего путешествия. Это я читал в научно-фантастическом романе. Так и до других галактик долететь можно. - Да, но расстояния между галактиками так велики, что световой луч проходит их в течение десятков и даже сотен световых лет. А скорость света - 300 000 километров в секунду. Значит, мы никогда не узнаем, что там. - Друг мой,- обратился я к Киберу, когда все разошлись.- Ведь ты наверняка все знаешь о наших космонавтах. К. Я помню, как я волновался при запуске на орбиту Гагарина. Ведь он был первым человеком, взлетевшим в не- изведанное. "Что будет с ним при запуске? - думал я,- Как он перенесет перегрузки? А вдруг он потеряет сознание?" Это же не тренировка на центрифугах, а взлет на ракете. А. Но теперь ты видишь, что волновался напрасно? К. Это еще не все... Ведь машинам приходится брать на себя и вторую половину работы - управление кораблем во время полета и приземления. Говорят, это очень страшно, когда корабль врезается в толщу атмосферы. Пламя горящей оболочки рвется в иллюминатор, и космонавт вновь испытывает перегрузки. Естественно, здесь без меня невозможно было обойтись. Мне-то на Земле спокойно - одна, так сказать, нервная нагрузка, или, как вы говорите, душевное волнение. А. Ты что же, действительно волнуешься? К. Куда там - я машина... ЗЕМЛЯ - КОСМОС - ЗЕМЛЯ Сегодня, когда весь мир восторженно смотрит в космос, ожидая все новых и новых успехов в завоевании Вселенной, нельзя забывать о великом значении тех самых машин, которые остаются на Земле. Выброшенный в космическое пространство на огненных столбах ракет, космический корабль выходит на орбиту, отрываются одна за другой ступени ракет. Но ведь для того, чтобы корабль начал свое стремительное вращение вокруг Земли по заданной траектории, машина должна с исключительной точностью рассчитать этот путь. Не может быть допущена даже малейшая ошибка в заданной скорости, в тяге двигателей, в направлении полета. Ведь отклонение в скорости всего на десятки метров в секунду или в направлении движения на один градус вызовет непоправимую ошибку. Космический корабль или спутник сойдут с заданной орбиты более чем на 100 километров. Сложнейшие машины принимают участие в расчетах орбиты. Задача еще более усложняется, когда ракета движется в направлении другой планеты. Здесь еще опаснее совершить ошибку. Представьте себе всю сложность поставленной проблемы: космический корабль направляется на Луну. По своей орбите движется в космическом пространстве Земля. Она вращается вокруг своей оси. Вокруг Земли вращается ее спутник - Луна. Корабль должен быть выпущен так, чтобы в какой-то определенной точке Вселенной встретились Луна и созданное разумом человека тело, состоящее из металла, электроники и пластических масс. Космический корабль должен торопиться к месту выхода на окололунную орбиту по спиральной траектории, чтобы ни в коем случае не опоздать или не прийти раньше. Вес пусковых ступеней непрерывно меняется - запасы горючего уменьшаются. Вот и попробуй правильно прицелиться и рассчитать эту сложную цепочку действий, составляющих возвратный полет на Луну. На окололунной орбите от корабля в определенный момент должен отсоединиться специальный отсек для посадки на Луну. Затем он должен вернуться к кораблю на окололунной орбите и вместе с ним отправиться к Земле. Для машины решение этой задачи вполне возможно. Ракета еще стоит на старте, она еще не ушла в космос, но автомат управления уже работает. Он тщательно проверяет всю систему: ведь это ему придется управлять ракетой в полете. Вспышка. Ракета на столбе огня поднимается в небо. Автомат управления направляет и регулирует ее движение. Но как? Двигатель обладает чудовищной мощностью - миллионы лошадиных сил. В металлическом цилиндре космического корабля заключена мощность, превышающая возможности крупной электростанции. В считанные мгновения расходуется огромный запас энергии. И опять-таки здесь никак не обойдешься без подробных и точнейших расчетов. Процесс горения напоминает растянутый во времени взрыв. Как с ним справиться, как отрегулировать титанический поток пламени, тяговые усилия ракеты, когда отбросить сработавшую ступень, когда включить следующую ступень? Все эти вопросы не должны беспокоить космонавтов. Все автоматизировано, все корректируется с Земли! Между космическим кораблем и постом управления, расположенным на Земле, существует постоянный, живой мостик связи. Вспомните, как взволнованно всматривались мы в лицо космонавта, запечатленное на экране телевизора! "Самочувствие прекрасное. Мышление и работоспособность сохранились полностью",- сообщал Юрий Гагарин, первый человек, прикоснувшийся к тайнам Вселенной. И разве не так слушали мы голоса и всматривались в лица уже не одного, а трех обитателей "Восхода", пассажиров корабля "Союз", ученых-космонавтов орбитальной станции "Салют". Мостик связи человека в космосе с машиной, управляющей полетом с Земли, идет по нескольким направлениям. Во-первых, это радиосвязь Земля - космос - Земля. Во-вторых, это связь космос - космос между двумя кораблями. Наконец, это то, о чем мы уже говорили,- радиоуправление всей системой космического корабля с Земли: выведение его на орбиту, управление в полете, управление одной из наиболее сложных фаз - приземлением корабля. При выходе на орбиту и во время приземления космонавт полностью отключается - громаднейшие перегрузки могут помешать ему управлять кораблем и ракетой. За него работает автоматика на самой ракете и "умная" машина на Земле. И недаром о действии этой автоматики восторженно отзывается ученый-космонавт К. П. Феоктистов. Он рассказывает: "У нас все работало отлично. При приземлении скорость была равна нулю - мы даже лунку посадки обнаружили не сразу. После посадки - свежая стерня. Лунка оказалась глубиной всего в 6 сантиметров". Между космическим кораблем и Землей существует и телевизионная связь. Это длинная цепочка передачи изображения электромагнитными колебаниями с космического корабля, которые попадают на приемные пункты обычной радиотелевизионной релейной линии. Затем изображение поступает в центр телевизионного вещания и уже отсюда идет по эфиру. Но, пожалуй, самым своеобразным и интересным является биотелеметрический канал. Это, если хотите, канал интимной связи человека, находящегося во Вселенной, с умной машиной на Земле. Человек в космосе все время находится под пристальным наблюдением врачей и специалистов. Ни на одно мгновение - бодрствует ли космонавт, спит, работает или обедает - его состояние не выпадает из-под бдительного контроля с Земли. Это может быть прямая передача основных денных о космонавте. Но она не всегда осуществима: космический корабль уходит из пределов досягаемости. За это время необходимо где-то накопить все данные, чтобы затем немедленно передать их на Землю, когда космический корабль сможет связаться с наземными установками. Для этого на космическом корабле есть специальные "накопители" информации. Как же практически осуществляется контроль над функциями человека в космосе? На различных участках тела человека закрепляются датчики - небольшие приборы, которые должны передавать показания дыхания, пульса и другие физиологические данные, характеризующие состояние человека. В качестве датчиков используют, например, фотоэлементы с миниатюрной лампой. Кровь пульсирует, меняя тем самым освещенность фотоэлемента, а соответственно и величину тока на выходе. Чтобы очень точно измерять температуру тела, используют термисторы. Это - электрическое сопротивление, чутко меняющееся в зависимости от температуры. Для регистрации дыхания на грудь надевают специальный пояс. На поясе установлено сопротивление, меняющееся в зависимости от дыхания. Все эти электрические данные передаются на Землю, но не в чистом виде - они как бы накладываются на основной поток электромагнитных колебаний. Путь этой информации следующий. Надо снять показания, наложить его на переданную частоту радиопередатчика и направить на Землю. Здесь из полученных колебаний вновь выделяются только те, которые характеризуют здоровье человека. Кроме этих, так сказать, обычных показаний, врачей интересуют и другие, более сложные данные. Их интересует электрокардиограмма - запись электрических токов сердца; электромиограмма - запись биотоков мышц; электроэнцефалограмма - запись электрических импульсов мозга. Каким же образом снимаются эти показания? На теле космонавта закрепляются очень легкие электроды, улавливающие самые ничтожные колебания тока. Ведь в мышце, например, величина тока составляет лишь одну десятитысячную часть всего количества энергии, освобождающегося при ее сокращении. Видимо, эти колебания необходимо усилить, прежде чем их передавать. Так и поступают. При полете Андрияна Николаева и Павла Поповича постоянно записывались показания работы сердца, мышц, дыхания, биотоки мозга и еще два очень интересных показателя - движения глаз и кожная реакция. При длительном пребывании в состоянии невесомости может произойти нарушение вестибулярного аппарата - аппарата равновесия. В этом случае происходят неожиданные периодические движения глазного яблока. По количеству и характеру этих движений можно очень хорошо судить о состоянии человека при невесомости. Вот почему Павлу Поповичу в уголки глаз были прикреплены крошечные электроды. Их показания тоже передавались на Землю. А кожная реакция? Это своеобразный показатель эмоционального состояния космонавта. Измеряя время от времени кожное сопротивление с помощью электродов, присоединенных к стопе и к нижней части голени, врачи судили о возможных сдвигах в эмоциональном состоянии человека, особенно в период выхода на орбиту и приземления. Связанный с Землей незримыми нитями радио и телевидения, оплетенный тонкой сетью проводов, крошечных датчиков и электродов, космонавт неизменно чувствует рядом родную Землю. Она прислушивается к биению его сердца, к его дыханию, она словно склоняется над космонавтом, всматриваясь в его глаза, она спрашивает: "Как ты себя чувствуешь? У тебя все в порядке?" И даже когда космонавт спит, или находится в состоянии невесомости, или, наконец, испытывает перегрузки во время приземления, Земля не оставляет своего сына без помощи. Если космонавту потребуется совет, она даст его. Больше того, Земля может показать ему по телевизору, как провести ту или иную операцию. Дает советы, которые могут вылечить его, помочь в самые трудные минуты полета. Может быть, вы знаете древнюю прекрасную легенду об Антее, получавшем силу от родной земли. Таким Антеем сегодня является завоеватель космоса, непрерывно прикасающийся к родной земле незримыми пальцами электроники. Ведь связи человека с Землей были бы невозможны без этих бдительных электронных сиделок, без помощи умных, внимательных и чутких машин. Наши герои-космонавты постепенно обживают космос. Для них становится привычным многодневный полет. "Спать в космосе легко,- рассказывает Герман Титов.- Поворачиваться ни к чему: ни руки, ни ноги не затекают. Чувствуешь себя, как на морской волне". "В космосе я все делал по-земному,- говорит Павел Попович.- Выполняя работу, предусмотренную программой полета, с аппетитом ел, занимался гимнастикой, хорошо и крепко спал, при этом без сновидений". Космонавт Валерий Быковский рассказывает, что отлично освоил технику передвижения в состоянии невесомости. Он освобождался от кресла и свободно плавал в кабине корабля. Обычно космонавты передвигаются в кабине, отталкиваясь от стен. Но ведь они могли бы плавать точно так же, как в воде. Правда, для того, чтобы получить разгон, им потребовалось бы гораздо больше времени: плотность воздуха в 800 раз меньше плотности воды. "Думаю, что, надев ласты, космонавт мог бы увеличить скорость передвижения",- шутит Валерий Быковский. Наши космонавты уже не страдают в космосе отсутствием аппетита. Если Титов питался из тюбов, то в меню Николаева и Поповича входила жареная курица и тефтели, а Попович захватил с собой в космос воблу. Быковский и Терешкова питались совсем как на земле: жареный язык, пирожки с колбасой, апельсины, кофе. "Теперь можно мечтать о создании космической лаборатории со штатом в десятки научных работников. Время это не за горами - тачие лаборатории будут",- высказывается Константин Феоктистов. А сейчас функционирует космическая лаборатория "Салют", рассчитанная на двух-трех сотрудников. В такой лаборатории космонавты Виталий Севастьянов и Андриян Николаев провели восемнадцать суток, занимаясь научными исследованиями. Станция автоматически запускается на орбиту с Земли самостоятельно, без космонавтов. Вес ее на орбите равен почти 20 тоннам-на ней свыше 1300 приборов и агрегатов. К этой станции пристыковывается транспортный корабль с космонавтами, которые переходят в станцию для научной работы. Общая длина лаборатории превышает 23 метра, вес ее более 25 тонн, диаметр свыше 4 метров. Можно представить себе роль кибернетики на такой космической обитаемой установке, где поддерживаются "земные" условия существования, хотя космонавты пребывают в невесомости. ЭВМ берут на себя и запуск станции и ее обслуживание, запуск и возвращение транспортного космического корабля, постоянную радио- и видимую связь с Центральным постом управления на Земле. Не менее сложным представляется запуск и обслуживание автоматической станции, запускаемой на Луну. Эта станция не только прилуняется, она имеет в своем распоряжении луноход, передвижение которого по поверхности нашего спутника управляется с Земли. "Водитель" лунохода не только видит путь, по которому движется самоходная установка, он командует этим движением на фантастическом расстоянии от машины. Достаточно сказать, что радиосигнал с Луны и обратно идет на протяжении нескольких секунд. А автоматический забор грунта с Луны и отправка его на Землю - разве это не подлинное чудо кибернетики! Разве не таким же чудом предстает перед нами исследование таинственной Венеры и Марса с помощью автоматических приборов, дающих изображение поверхности планет, анализ химических составов их атмосфер, температуру и плотность их! Это она, кибернетика, обеспечила успех выполнения американской программы "Аполлон" по высадке космонавтов на Луну. Разговаривая на Международном астрономическом конгрессе в Баку с Чарльзом Дреппером, создателем электронно-навигационной системы космических кораблей, доставивших на Луну первых землян, я услышал от него о трудности поставленной задачи. "Я отлично понимал,- говорил Дреппер,- всю сложность проблемы. Необходимо абсолютно точно осуществить посадку на Луну, но, вероятно, еще сложнее от нее оторваться. Чтобы вы могли представить себе сложность задачи, скажу: у космонавтов, высадившихся на Луну, остается горючего в баках всего лишь на 10 секунд работы двигателей, чтобы вернуться не промежуточную окололунную орбиту. Чтобы одолеть все трудности электроники, пришлось привлечь к делу свыше двух тысяч инженеров, математиков, астрономов. А всего над программой "Аполлон" работало 10 тысяч человек на протяжении 15 лет". Совместная советско-американская программа освоения космоса предусматривает стыковку и совместный полет советских и американских космонавтов. Решающую роль в проведении совместной акции также будет играть кибернетика. Человек, как только он стал человеком, всегда смотрел в небо... Смотрел напряженными, пытливыми глазами, стремясь понять в звездном хаосе Вселенной ее неразгаданную закономерность. И сегодня мы вновь поднимаем глаза в заоблачное пространство. Там где-то, высоко-высоко над нами, по своей строго рассчитанной орбите проносится очередной космический корабль. В нем советские космонавты, магнетически притянувшие к себе внимание всего человечества. Еще один шаг в космос - еще одна ступень к познанию. За ней последуют новые шаги. И так без конца - ибо нет предела пытливости человека, глядящего в небеса. Перед моим мысленным взором - покрытые космической пылью, древние ступени, запечатлевшие следы гигантов. Полтысячелетия тому назад... Гений Николая Коперника останавливает Солнце и впервые дает движение Земле. Открытие, равное чуду. На площади Цветов в Риме пламя иезуитского костра бессильно лижет опаленные ноги Джордано Бруно, коснувшегося бунтарской истиной небесного свода. Безжалостный суд инквизиции пытает Галилео Галилея, подарившего людям звездные бездны в окуляре первого в мире телескопа. Некогда безвестный калужский титан в облике простого школьного учителя, Константин Циолковский, дотянулся до звезд набросками первых космических кораблей. А ведь они стали прообразом сегодняшних "Союзов" и "Аполлонов". Имя русского гения стало бессмертным. Почти невероятно... Но как только человек шагнул в небеса, они оказались ему абсолютно необходимыми для близких земных дел. С восторгом закричал в космический микрофон Юрий Гагарин: - Какая она красивая, наша Земля! Он первый увидел планету со стороны, чтобы сегодня пристально смотрели на нее глаза сотен исследователей. Торопливо зарисовывал в невесомом блокноте невесомыми цветными карандашами феерическую картину сумеречного горизонта Алексей Леонов. Как важен для науки этот первый внеземной рисунок художника Вселенной. И Нейл Армстронг поднял из-под ног кусок лунной породы, так похожий на осколок земной скалы. "По Луне - легче понять Землю" - сказали ученые. Так живой восторг первооткрывателей стал не только объектом большой науки, но он вошел в нашу действительность неотъемлемой частью повседневной практики. Программа, которую кропотливо выполняют советские космонавты,- живое тому подтверждение. С высоты гагаринского полета советские космонавты изучают природные образования планеты, исследуют эрозию почвы на больших пространствах, состояние лесов и посевов, загрязнение морских вод, ледников, озер и рек. Оказалось: из космоса куда виднее и доступнее следить за состоянием лика Земли, расшифровывать ее загадки. Теперь мы знаем, что изучение красочного леоновского сумеречного горизонта не что иное, как научное знакомство с аэрозолью атмосферы. А это ключ к исследованию климата разных частей планеты. Фотографии облачных завихрений над континентами - ключ к исследованию метеорологических проблем нашей планеты. Исследования космоса из космоса стали в один ряд с обычными научными работами. И всего этого не могло бы быть, если бы кибернетика с ее сложным миром ЭВМ не стала бы тем мостом, который соединил жителя Земли со всей Вселенной. Приблизив Землю к небесам, кибернетика совершила подлинное чудо нашего XX века. Советские и американские орбитальные станции с космонавтами на борту уже функционировали на протяжении нескольких десятков дней. Впереди новые планы, новые успехи. Контуры грядущего уже встают перед глазами не только фантастов, но и ученых и инженеров. Мечта поселяется в научных лабораториях, в цехах заводов, в квартирах космонавтов. "Вопрос ближайшего будущего,- высказывается академик Л. И. Седов, - создать спутник - орбитальную станцию, летающий космический институт с многочисленными сотрудниками". Такой космический институт может необычайно щедро обогатить нас новыми знаниями. Но такое учреждение может быть заброшено в космос и сможет существовать там только при непосредственной помощи "умных" машин - верных помощников человека. Пока что они не подводили своих хозяев. 17 мая, воскресенье Опять на Центральном посту разгорелся жаркий спор. Он начался в обеденный перерыв, затих на время работы и вновь возобновился вечером. Началось с малого. Петя Кузовкин вызвал Николая Трошина на матч. Они сидели за шахматной доской возле Кибера, отчаянно морщили лбы и отмахивались от иронических реплик окружающих товарищей. Они самоотверженно сражались за пальму шахматного первенства. И началось все с чисто теоретического спора. Трошин убежден, шахматы - это наука. - Какая же это игра? Именно наука. Самая точная наука - чистая математика, - говорил Николай, потрясая шахматной доской, которую он принес из общежития. Не зря в шахматы даже ЭВМ играют. - Нет, искусство,- упрямо возражала Нина. - Ну что может сказать Охотникова - звезда новомосковской сцены? - шутил Петя.-Я считаю, шахматы - это один из видов спорта. Не напрасно шахматные турниры проводят не на технических советах, а перед взорами болельщиков. Я был чрезвычайно заинтересован этим разговором. Он показался мне своеобразным отражением спора, возникшего вокруг тех же проблем между сильнейшими шахматистами мира. Я хорошо знаю Василия Смыслова. Это настоящий талантище в области шахмат, обладающий острейшей интуицией, поразительной смелостью мысли, неистощимой выдумкой. Василий Смыслов отрицает главенствующую роль шахматных машин в будущем. Что же касается его постоянного соперника _ Михаила Ботвинника, то он высказывает противоположное мнение. Электронный шахматист превзойдет человека. - А что думает по этому вопросу Кибер? Сначала он как будто затаился, но потом сказал мне доверительно. К. Знаешь, я следил за игрой. В эндшпиле я обязательно положил бы Николая на обе лопатки. А. А если бы тебе доверили всю партию - выиграешь? К. Что ты, это совершенно невозможно! У меня не хватит ни времени, ни интуиции... А. Так на что же ты способен? К. Пока что могу решать частные шахматные задачи. Но ведь и это неплохо. А. Конечно, неплохо... Шахматная игра - это своеобразный экзамен для любой вычислительной машины. Не зря все машины "испытывают" в решении шахматных задач. К. Почему?.. МАТ В ДВА ХОДА Иногда я задумываюсь, почему при обсуждении проблемы кибернетики обязательно разговор переходит на машину, умеющую играть в шахматы. Почему проблема шахматной игры, которая, видимо, в чем-то сближает человека с машиной, стала одной из наиболее широко обсуждаемых? То ли человек не хочет сдавать свои позиции электронному мозгу, то ли наоборот - человек хочет подружиться с машиной и на досуге поиграть с ней в шахматы. Но, присматриваясь к этому вопросу внимательнее, начинаешь понимать: да, действительно, без шахмат не обойтись в споре с машиной. Не может быть и, вероятно, нет лучшего материала для математического анализа человеческого мышления, чем шахматная игра. Решение шахматной проблемы - сказочный, великолепный материал для сопоставления работы мозга с работой электронной машины. Впервые электронные машины были использованы для игры в шахматы в 1956 году, и с тех пор испытание каждой новой модели счетной машины в шахматной игре стало почти обязательным делом. И это закономерно. Шахматы родились давно. Они пришли в Европу с Востока и завоевали всеобщую любовь. Было бы неправильно говорить, что они не претерпели изменений на протяжении многих сотен лет. На Востоке шахматы - медленная, тягучая игра, в которой ферзь и конь были менее подвижны, чем сейчас. На рубеже XV-XVI веков произошла коренная реформа в шахматной игре - фигурам дали большую подвижность. Где именно произошла реформа, трудно сказать: говорят, что в Испании или в Южной Франции. За короткий исторический срок новые шахматы полностью вытеснили старые. Они оказались более динамичными, более интересными, допускали более сложные комбинации. Некоторые связывают появление новых шахмат с той динамикой крупных географических открытий и перемещений, какие происходили в это время в Европе. Шли годы. Шахматы превратились в одну из наиболее любимых, популярных игр в мире, стали лучшей тренировкой для мозга и для анализа человеческой мысли. Вот почему и машины обратились к этой установившейся системе анализа возможностей человеческого мозга, к подобию шахматной игры. Можно ли в машине моделировать шахматную игру? Ведь игра требует не только запоминания комбинаций, она в большой степени опирается на глубокую интуицию человека, мозг которого хранит колоссальный запас информации. Кстати, большинство этих запасов так и остается нетронутым на протяжении всей нашей жизни, подобно тому как в Ленинской библиотеке примерно половина всех книг никогда не открывалась читателями. Но книги должны существовать, и информация в мозгу человека всегда должна быть наготове к использованию - вдруг она потребуется. Шахматнея интуиция беспредельно упрощает путь к победе. Шахматный теоретик - руководитель лаборатории психологии Научно-исследовательского института физкультуры В. Алаторцев, оценивая творчество известного шахматиста В. Смыслова, говорит о том, что для экс-чемпиона мира характерна глубинная интуиция в самых сложных партиях. В. Смыслов, анализируя чрезвычайно запутанную позицию, удивительно быстро выбирает из многих сотен решений лучшее. Как? Каким путем? Это происходит не потому, что шахматист "прогоняет" через себя все решения, а потому, что иногда его ведет интуиция, за которой стоят и опыт, и память, и то, что характеризует удивительные свойства человеческого мозга, отличающего его от самой "умной" машины. В состоянии ли машина, лишенная интуиции, а поэтому честно перебирающая все возможные комбинации шахматных партий, довести эту партию до конца? Давайте посмотрим... Известный бельгийский математик Крейчик попытался подсчитать возможное число вариантов шахматных партий. Оно оказалось фантастически большим: 2х10118. Если предположить, что все население земного шара - три с половиной миллиарда человек - круглые сутки будет играть в шахматы, ни на мгновение не задерживаясь, то есть каждую секунду передвигать на доске по одной фигуре, то понадобится 10100 веков, чтобы переиграть все возможные варианты. Вот насколько велико разнообразие шахматного искусства! Оказывается, электронные машины современного уровня не в состоянии рассчитать все варианты даже первых пяти ходов. Давайте посмотрим, в чем тут дело. В нормальной шахматной позиции теоретически имеется приблизительно около 30 возможных продолжений. Рассчитывая их на один ход, мы получим 302, то есть около 1000 вариантов. Расчет на два хода даст 10002 вариантов. Расчет на пять ходов даже при самых немыслимых скоростях работы машины невозможен по времени, потому что машина должна добросовестно отработать все варианты, а их бесконечное множество. Как же решить задачу игры в шахматы с машиной? Можно ли создать точный алгоритм шахматной игры? Оказывается, сделать это в окончательном виде нельзя. Машина не справится с задачей - слишком много вариантов придется ей проигрывать. Когда с этим вопросом обратились к М. Ботвиннику, он сказал: - Шахматист на уровне мастера иногда рассчитывает на 10, даже на 12 ходов вперед. - Значит, он думает быстрее счетно-решающей машины? - Конечно, нет. Но во время расчетов шахматист не использует всю доску с 64 клетками. В его поле зрения находится одновременно не больше 10-16 полей, то есть его задача необыкновенно облегчается. Для шахматиста ряд фигур вообще не играет никакой роли - они как бы полностью выпадают из сферы внимания игрока. Обычно из общего числа в 25-30 фигур в расчетах участвуют 3-6 фигур, не больше. Представляете себе, насколько это облегчает задачу? Далее М. Ботвинник говорит: - Создатели вычислительных машин до сих пор делали точные машины, и они собирались сделать и точную машину-шахматиста. К сожалению, создание такой машины - машины-сверхшахматистов - вряд ли возможно. Но не следует ли поставить другую задачу - создание машины, которая бы думала так же несовершенно, как шахматист, ошибалась бы так же, как простые смертные гроссмейстеры. Тогда задача облегчается, вероятно, в миллионы раз в отношении расчета вариантов и становится практически разрешимой уже для сегодняшней техники. Иначе говоря, мы будем терпеть неудачи до тех пор, пока будем пытаться создать машину-сверхшахматиста. Думаю, что задача будет разрешима, если мы будем пытаться создать машину "по образу и подобию своему". Уже сегодня, создавая машины "по образу и подобию своему", было бы интересно установить хотя бы некоторые закономерности игры. А их много... Знаменитый шахматист А. Алехин одним из положений игры считал, что, например, двигательная инициатива дороже небольшой материальной добычи. Многолетний чемпион мира Эммануил Л аскер утверждал: "Помимо ценности отдельных фигур, существует ценность координированного действия их..." Можно поставить и такой вопрос: обеспечивает ли игра белыми, то есть право первого хода, победу или ничейный результат при "идеальной" игре с обеих сторон? Математики на этот вопрос не могут дать исчерпывающего ответа. О чем говорит опыт соревнований? Международный гроссмейстер Ю. Авербах произвел очень интересный подсчет. Каждый шахматный мастер играет за свою жизнь примерно около 1000 серьезных партий. Гроссмейстер проанализировал основные международные турниры с 1927 года по 1962 год. Это свыше 1700 партий между сильнейшими шахматистами мира. Два вывода напрашиваются из большой и интересной таблицы. Первый вывод. В начальном положении право первого хода является преимуществом, а не недостатком. Белые, как показывает практика, имеют лучшие шансы; у них приблизительно 60 процентов шансов на победу и в 40 случаях из ста они терпят поражение. Второй вывод. Шансы на победу в начальном положении не очень велики. Эти выводы весьма интересны, но как же составить руководство к действию для машинной игры? Математики пытались в первую очередь произвести оценку значимости каждой фигуры. Как это сделать? Ну, хотя бы числом очков, где король оценивается в 200 очков, ферзь - 9, ладья - 5, слон и конь - 3, пешка-1. Одновременно оценивается позиционное качество: подвижность фигур, расположение их на доске, защищенность и т. д. Ситуация игры оценивается машиной отношением общего числа очков позиции белых к числу очков позиции черных. Предположим, машина, играя черными, должна сделать ход. Она вычисляет изменение отношений числа очков при различных вариантах. Выбором машины будет ход, ведущий к максимальному увеличению собственных очков. Эти выводы машина и печатает на карточке. Но такая игра довольно скучна и упрощенна. Она не предусматривает перспективного мышления. А именно перспективное мышление, как мы уже рассматривали этот вопрос раньше, крайне затруднительно для добросовестно работающей машины. Поэтому машину легко сбить с толку. Машина может реагировать только на логичный ход противника. А что происходит, если он совершает нелогичный с точки зрения машины ход? Гроссмейстер отдает машине пешку - машина теряется. Это нелогично. Вместо того чтобы брать эту пешку, машина подставляет коня. Гроссмейстер не берет коня - опять нарушение логики,- а, наоборот, жертвует ладью. Тогда машина, окончательно сбитая с толку, начинает путать, "зевать" и, в конечном итоге, проигрывает. Видимо, игра всякой машины в первую очередь зависит от программы, которая в нее вложена. Но если говорить опять-таки о добросовестной машине, которая играет не по упрощенному варианту, а честно проверяет все возможные комбинации,- составление программы для ее работы весьма затруднительно. Подсчитали: чтобы создать программу для машины, играющей на уровне 2-4 разрядов шахматистов три современном уровне игры в шахматы, необходима работа коллектива в 5-7 человек в течение 3-5 лет. Думается, что такая игра не стоит свеч. Что же касается машины, которая может играть на уровне гроссмейстера, то здесь положение представляется почти безнадежным. Да реально ли это вообще? Задача реальна. Но если учитывать перспективы развития шахматной игры и кибернетических машин, то задача эта может быть решена не раньше, чем через 30-50 лет. Это почти то же, что создать электронного ученого на уровне академика. По своему интеллекту шахматист высокого класса мало чем отличается от деятеля науки, занимающегося научным творчеством. Вот почему в настоящее время на развитие шахматных автоматов следует смотреть сдержанно. Василий Смыслов отрицательно относится к перспективе создания машин, превосходящих человека в шахматной игре. Он утверждает, что шахматы - искусство, которое не поддается строгому математическому анализу. И как бы кибернетики ни стремились заключить искусство в рамки точных наук, им это никогда не удастся сделать. Искусство неисчерпаемо. Как-то в разговоре со мной он сказал: "Я не выступаю против принципиальных попыток создать электронную шахматную машину. Это задача нашего времени, когда объединенные" усилия ученых и шахматистов могут достигнуть многого. Однако я возражаю против крайних взглядов тех, кто пытается нас убедить в превосходстве машины над подлинным творчеством шахматиста". Михаил Ботвинник, который, как известно, сам является доктором технических наук, не отрицая творческого начала в шахматной игре, считает возможным создание в принципе машины-шахматиста, способной побеждать чемпиона мира по шахматам. "Конечно, здесь возникает много трудностей,- говорит Ботвинник,- с программированием такой машины. Как может машина анализировать "по-человечески", когда мы сами не знаем, как анализирует шахматист. Но мы этого не узнаем до тех пор, пока не начнем работать над созданием машины. Ведь пока у нас не было необходимости изучать процесс мышления шахматиста. Но когда люди начнут создавать программу, аналогичную мышлению шахматиста, то на машине, вероятно, недостатки этого "шахматного мышления" будут обнаружены. Проверяя различные методы программирования, мы узнаем, как думают шахматисты-мастера". В этой мысли есть глубоко справедливое начало. Видимо, это общий процесс: работая над машиной, мы получаем дополнительные возможности исследовать человеческий разум. Анализируя состояние человеческого разума, мы вносим методы анализа в конструирование машины. М. Ботвинник, веря в возможность создания машины-шахматиста, заранее оговаривает мировые чемпионаты грядущего новым правилом: "Пускай будет отдельный чемпион для гроссмейстеров и отдельный для машин. Конечно, в последнем случае это будет скорее чемпионат программистов. Что же касается машины-шахматиста сегодняшнего дня, то вряд ли она может провести всю партию. Но если перед ней стоит задача сделать мат в два хода, у нее хватит времени, чтобы успешно решить эту задачу. Она обладает отличной памятью, завидной выносливостью, неослабевающим вниманием, и - что тоже очень важно для игрока - она совершенно равнодушна к шуму в зале и корреспондентам спортивных газет". А каково мнение кибернетиков по данному вопросу? Вот что говорит академик Аксель Иванович Берг: "Конечно, нет никакого значения и смысла говорить о замене шахматиста машиной. Это невероятно скучно и страшно надоело... Но, применяя методику шахматной игры, ее научные основы в теории игр, в исследовании операций, в теории оптимальных решений, можно получить интереснейшие результаты. Этим занимаются сейчас многие". Видимо, кибернетике без шахмат не обойтись! Ведь это - лучшее поприще для анализа процесса мышления и попытки математизации и воспроизведения отдельных его элементов. Но я убежден, игра в шахматы всегда будет привлекательна для людей. Предстоящие матчи между чемпионами мира, безусловно, вызывают исключительный интерес всех любителей древнейшей игры на планете. И, конечно, никакая машина самого зрелого поколения не в состоянии проделать ту работу мозга, которую совершают крупнейшие шахматисты мира во время поединка. 18 мая, понедельник Боюсь, что я не скоро уеду из Новомосковска. С каждым днем мои беседы с Кибером становятся все более интересными. Я настолько увлекся, что мне стало привычным зарываться в горы книг, чтобы назавтра предстать перед Кибером во всеоружии. А знаете, как это трудно! Приходится работать часами, подготавливаясь к ответам на его вопросы. Память Кибера формировалась целым коллективом людей, да еще в разное время. Поэтому он чертовски быстро на все реагирует, отлично подбирает цитаты, прекрасно ориентируется в знакомом ему материале. Словом, мне приходится трудновато - мой противник построен по живому подобию. А что может быть удивительнее, чем жизнь? Сравните на одно мгновение хотя бы действие самой сложной машины с любым самым малым действием живого существа. Насколько богаче и многообразнее оно! Чудесно сказал Максим Горький: "Очень интересное занятие - жизнь, и даже несколько жалко, что дают ее на один раз. Раз пять пожить бы, вот забавно! Но и один - хорошо!" - Эх, Кибер, Кибер,- заметил я ему в сердцах,- тебе бы человеческую жизнь, хоть на пару годков: ходить, работать, играть в футбол, влюбляться... Кибер, казалось, помрачнел. К. Пора бы знать, что кибернетические копии живого уже существуют. Вспомните электронную черепаху. Ее держат в Москве, в Политехническом музее. Это смешное умное электронное животное. Оно не только обходит предметы, встречающиеся на пути,- оно поворачивается к свету, настойчиво ищет свою электрическую кормушку, место, где можно было бы зарядить аккумуляторы. А. Ну, с этой черепахой уже перестали носиться .. К. Но ведь есть и другие модели живого. Сконструирована электронная белка. Она собирает орехи и торопливо уносит их в свое гнездо. Правда, и орехи и гнездо условны. Гнездо - только белый квадрат, начерченный на полу. Тем не менее белочка умело справляется со своей задачей. А. Это известные примеры. К. Я могу рассказать и о вещах поновее. Американские кибернетики создали модель человеческой руки, которая сама собирает кубики, разбросанные по столу, и укладывает их в определенном порядке в коробку. Электронный аппарат должен найти коробку, определить положение ее и кубиков. Для человека это несложно. А для машины - это серьезная задача. А. Здесь лишь пытаются повторять живое. К. Но ведь в частностях мы, машины, можем свободно его превзойти. Пожалуйста. Электронный глаз, который видит сквозь непрозрачное. Электронное ухо, которое улавливает неслышимые звуки. Электронное осязание, ощущающее тепло инфракрасных лучей в полной темноте. Да мало ли еще других вещей?! А. Так что же получается, Кибер? Строя машины по живому подобию, возможно, в частности, не только достигнуть то или иное свойство живого, но и превзойти его. А в комплексе? Живое вряд ли возможно воспроизвести во всем его многообразии?.. На Пожалуй, на сегодня вы правы. Но можно ли поручиться за будущее? ПО ЖИВОМУ ПОДОБИЮ Бесконечен путь эволюции живого. Где, на каких глубинах истории зародилась живая клетка? Кто дал первый толчок Жизни - тепло, свет или электрические разряды молний? Но, родившись однажды, жизнь начала стремительно развиваться. Миллионы лет природа шлифовала, оттачивала, развивала все живое. И даже сегодня, создавая кибернетические машины, строя удивительные станки и аппараты, рождая в хитросплетениях мысли новые теории и гипотезы, мы все еще не можем понять многие секреты природы. Всего несколько лет назад возникла новая наука - бионика. Владения ее разместились на пограничной полосе между биологией и техникой. Это та зона, которая всегда наиболее плодотворна, ибо два направления питают ее, придают силу новой науке. Как использовать в технике то, что на протяжении всей эволюции создавала природа? Неверно было бы говорить, что самолет повторяет птицу, что корабль подобен рыбе. Нет, они далеко не схожи. Но в мире есть отдельные элементы, отдельные части живого, которые могут быть полностью освоены как принцип, как идея. Миллиарды лет живые организмы приспосабливались ко всем изменениям окружающих условий. Природа создала поразительные формы живого полета, плавания, перемещения в пространстве. Природа дала живым организмам и приспособляемость и, наконец, средства связи между собой. Высшим созданием природы явился мозг, как его назвал физиолог И. П. Павлов - "высшее творение на земном шаре". Изучить все это богатство, выработанное эволюцией, освоить основы работы мозга - вот центральный вопрос бионики и кибернетики. Японские инженеры тщательно изучили форму кита и характер его плавания. И вот было создано судно китообразной формы. Выяснилось, что мощность двигателей нового корабля на 25 процентов меньше при той же скорости и грузоподъемности. А что может быть неповоротливее пингвина? Однако он придумал способ движения по снегу. Чтобы не зарываться в снег, пингвин ложится на белый пух своим обтекаемым телом и энергично, словно веслами, работает крыльями-ластами. Именно по этому принципу и создаются сейчас вездеходы - не на лыжах и не на гусеницах. Вездеход нового типа как бы лежа скользит по мягкому снегу, совершенно свободно выходит на воду и вновь взбирается на лед. Вспомните обыкновенный подсолнечник, который всегда поворачивается к солнцу. А как он это делает? За счет чего создается усилие поворота? Как поток световых лучей вращает в одном направлении миллионы желтых соцветий? Пока эта тайна природы не раскрыта. А как много может это дать науке - солнечным машинам, фотоэлементам? Существуют породы рыб, обладающие феноменальным обонянием. Если в литре воды находится одна стомиллиардная часть пахучего вещества, то есть частица, не уловимая никакими научно-техническими средствами, рыба чувствует ее. Даже хорошо нам знакомая обыкновенная собака различает до полумиллиона запахов, абсолютно недоступных человеку. Ученые работают над локаторами запахов. Чувствительность их может быть доведена до едва различимых пределов. Представьте себе, что где-то на юге Каспийского моря в воду пустили одну каплю ароматического вещества. С помощью локатора запахов вы можете обнаружить около устья Волги, что это за вещество и где оно было запущено. А разве поразительная способность крысы ощущать радиацию не заставляет нас задуматься о механизме этой способности? Чрезвычайно важно в наш атомный век научиться быстро распознавать радиоактивность. А может быть, где-то в глубинах человека тоже есть анализаторы радиоактивности? Неоднократно говорилось об удивительной способности летучих мышей в полной темноте не наталкиваться на препятствия. После долгих исследований было установлено, что летучие мыши обладают секретом звуковой локации. Они издают во время полета неслышимые звуки, отражение этих звуков от предмета и дает им возможность ориентироваться в пространстве. Учитывая время возвращения этих сигналов, летучая мышь абсолютно точно ориентируется в пространстве. Но за последнее время была обнаружена и другая особенность. Некоторые летучие мыши, быстро проносясь . над водою, без промаха хватают рыбу, плавающую близко к поверхности. Что же происходит? Ведь известно, что 99 процентов звуковой энергии отражается от поверхности воды. Сколько же энергии доходит обратно к летучей мыши, если^к рыбе поступает всего один процент колебаний сквозь слой воды? Недавно был создан гироскоп принципиально новой конструкции, использующий тончайшие вибрирующие пластинки. Как вы думаете, откуда родилась эта идея? В результате наблюдения за организмом насекомых. Многие из двукрылых насекомых имеют жужжальца. Когда изменяется направление полета, в дрожащем жужжальце возникает дополнительное напряжение, а соответственно и раздражение, которое передается в головной мозг насекомого. Тем самым насекомое корректирует направление полета. Этот принцип и был использован в гироскопе. Совсем недавно был изобретен прибор, измеряющий ускорение, так необходимый для самоуправляющихся снарядов и ракет. Принцип этого прибора был найден при изучении вестибулярного аппарата человека. Малейшее ускорение вызывает перемещение жидкостей в сосудах, куда опущены электроды. Во время войны были использованы исключительные способности тюленей слышать звуки. Как известно, тюлени на огромном расстоянии улавливают шум гребных винтов. Американский физик Роберт Вуд попытался использовать эту особенность ушей тюленя. Сегодня чувствительность тюленя уже получила применение в гидрофонах. Долгое время загадкой была скорость движения дельфина. Он свободно обгоняет любой корабль, и было непонятно, где в таком небольшом объеме - теле животного - заключен такой мощный мотор. Оказалось, что дело вовсе не в моторе, а в особой структуре кожи животного. Дельфин скользит в воде с минимальным сопротивлением, так как кожа его не производит никаких турбулентных, вихревых движений. Сейчас за рубежом пытаются проектировать суда, поверхность которых имитирует кожу дельфина. Непонятно было, как гремучая змея в абсолютной темноте совершенно точно нацеливается на свою жертву. Дело не в том, что ее глаза якобы видят в темноте. Ничего подобного! Оказывается, у гремучей змеи есть исключительно чувствительный инфракрасный локатор. Ом улавливает разность температуры в 0,001 градуса - он-то и направляет смертоносный укус змеи. По этому принципу строятся сейчас тепловые локаторы большой чувствительности. Ученые установили, что нильская рыба "водяной слон" обладает поразительным локатором, расположенным на спине. Излучая из хвостовой части колебания, нильский "водяной слон" воспринимает их отражение от приближающегося противника небольшим участком кожи на спине. Подобные приборы создаются сегодня. Они используют электромагнитные волны и применяются в мореходстве и в авиации. Многие конструкторские бюро заняты в настоящее время исследованием полета насекомых. Эти исследования очень важны и интересны, потому что именно насекомые являются самыми крупными рекордсменами скорости. Стоит задуматься, почему винт и реактивный двигатель - несущая сила современного самолета - в то же время мешают увеличению скорости. Полет насекомых более экономен и обеспечивает большую скорость. Девайте сопоставим скорость полета насекомых, птиц и самолета. Скорость полета шмеля-18 километров в час, слепня - до 55 километров в час, а вот скворец пролетает в час более 70 километров. Стрижи могут развить скорость до 100 километров в час. У самолетов как будто явное преимущество. Но это далеко не так. Распределим призовые места по другому принципу, учитывая длину тела. Тогда мы увидим, что слепень за час покрывает расстояние, равное 30000 своей длины, шмель-10000, стриж будет уже на третьем месте - 8000. На последнем месте окажется самолет, летящий со скоростью 900 километров в час. За час он пролетает путь, равный 1500 своей длины, то есть в 15 раз меньше, чем слепень. Где же источники этой поразительной скорости? Обыкновенная муха, которая весит 73 миллиграмма, имеет крылья площадью в 56 квадратных миллиметров. Таким образом, на один килограмм веса мухи приходится чуть больше половины квадратного метра площади крыльев. У комара же на один килограмм веса приходится площадь крыльев в 10 квадратных метров. Все эти цифры очень важны для тех, кто занимается сегодня изучением новых средств полета в технике. Полет - это общий принцип. Но любая "деталь" живого организма может представлять интерес для конструктора. Какова связь между глазом пчелы и полетом спутников в межзвездном пространстве? А ведь эта связь есть. Глаз пчелы имеет фасеточную конструкцию - он состоит из тысячи воспринимающих ячеек. Но пчела видит солнце только несколькими из этих элементов. Обладая "биологическими часами", как бы отсчитывающими время, пчела потрясающе ориентируется в пространстве по солнцу. Но ведь этот же принцип применим для ориентации спутников. В одном из научных институтов Америки был создан аппарат, копирующий действия глаза лягушки. Дело в том, что лягушка умеет абстрагироваться от неподвижного предмета, сосредоточив все свое внимание только на предмете движущемся. Это помогает ей охотиться за насекомыми. Искусственный глаз лягушки занимает сегодня очень много места. Это 7 рам, размером 1х1 метр, состоящие из фотоэлементов - искусственных нейронов и неоновых ламп. Число фотоэлементов огромно - свыше 1000 на каждой раме. Комбинация фотоэлементов устроена таким образом, что они взаимно погашают любое неподвижное изображение, попадающее в сферу обзора "лягушиного глаза". Но как только электрическое равновесие системы будет нарушено движущимся предметом, он будет тут же обнаружен. Такой прибор представляется весьма интересным и полезным. Ведь ему ничего не стоит обнаружить самолет, отличив его от неподвижных сигналов - отражения гор, мачт электропередачи, заводских труб и т. п. Подвижный предмет мгновенно привлечет внимание и будет зафиксирован аппаратом. Это важно для управления воздушным движением, для радиолокации и других целей. Мы уже говорили о том, что создается модель живых нейронов. Существует уже около двух десятков таких моделей. Они отличаются друг от друга не только схемами, но и принципами действия. Существуют модели нейронов электронные, полупроводниковые, химические. Хочется верить в то, что с помощью этих моделей мы подойдем к возможности создавать "умные" машины. Но сумеем ли мы добиться когда-нибудь того замечательного качества, каким обладает живой мозг,- умения предвидеть будущую ситуацию, чтобы успеть подготовиться к ней? Ведь ни один поступок, ни одно действие не совершаем мы без того, чтобы не предвидеть в довольно ясной форме тех результатов, которые мы получим. Не будь этого, мы бы не могли существовать, вся наша жизнь стала бы неуправляемой, бессистемной и хаотичной. Создание "предвидения" результатов у электронных и кибернетических аппаратов - чрезвычайно важная проблема современной техники, стоящая рядом с проблемой надежности "мыслящей машины". Я вспоминаю свой разговор с "отцом отечественной кибернетики" - академиком Акселем Ивановичем Бергом. Человек темпераментный и энергичный, он сконцентрировал мое внимание на основной теме, с которой сталкивается любой кибернетик,- на надежности. - Нет аппарата надежнее и экономичнее живого мозга,- говорил Аксель Иванович.- Исследователи доказали: можно удалить половину массы мозга у животного, и оно будет продолжать жить и действовать. И не потому, что эта половина не работала,- горячился академик. Нет, дело в том, что оставшаяся часть мозга немедленно перестраивается и начинает работать за обе половины. - Вот бы такую кибернетическую машину...- заметил я.- Утром выбросил половину шкафов, и ничего не изменилось - работает, как прежде. - Увы, здесь дело обстоит сложнее,- поясняет Аксель Иванович.- Как бы быстро ни работала машина, как бы ни был велик объем ее памяти, малейшая неисправность вызывает грубейшие ошибки. Если бы один-единственный раз только одна электронная лампа не передала импульс другим лампам, то, проделав более 10 миллионов арифметических действий, решив 10 миллиардов уравнений, машина заведомо даст неправильный ответ. Она должна работать с такой надежностью, чтобы ошибка не превышала 1/1000000000. Как же этого добиться? Ведь такой ошибки не может быть в нормальном, здоровом человеческом мозге. Выдающийся ученый прав. Здесь кибернетика должна вступить в соревнование с мозгом. На протяжении многих лет член-корреспондент Академии наук Э. А. Асратян занимается проблемой: как центральная нервная система восстанавливает любое нарушение? "Способность мозга, в особенности его высших отделов,- говорит он,- к восстановлению нарушенных функций поражает самое пылкое воображение". Действительно, мозг - один из самых сложных агрегатов, какие когда-либо создавала природа. Но он и самый надежный аппарат. Он работает в любых условиях, десятками лет, не давая осечки, не реагируя на температурные изменения, на положение в пространстве, на влияние внешней среды. Это сверхнадежный, сверхточный прибор. В чем же его сила и в чем секрет его фантастической надежности? Миллиарды нейронов - крошечных сложных устройств - составляют мозаику мозга. У каждой нервной клетки сотни и тысячи связей, или, как говорят кибернетики, "выходов", с другими клетками. А сколько выходов имеет электронная лампа? 4-6, не больше. Мозг состоит из двух полушарий, которые как бы дублируют друг друга, создавая исключительную надежность. Постараемся цифрами показать, в чем достоинство такого дублирования. Представьте себе, что в двух каналах происходят два события, не зависящие друг от друга. Возможность их совпадения почти исключена. И если в этом случае ошибка одного из вычислений составляет 0,01 процента, то два параллельных вычисления могут дать неверный результат в размере 0,01х0,01 = 0,0001 процента. Это значит, что ошибка может быть допущена в одном случае из 10000. Не поэтому ли чудотворец Природа разделила мозг на две параллельно работающие группы? Но есть и другие условия надежности мозга. Чтобы предохранить человеческий мозг от повреждений, чтобы дать ему возможность работать неистощимо, после возбужденного состояния клетки наступает так называемое торможение. Член-корреспондент Асратян установил, что период тормозного состояния клетки немедленно используется для ее профилактического ремонта на ходу. Но, кроме того, ежесуточно клетка ремонтируется и более основательно: сон человека позволяет полностью отдыхать мозгу. От перегрузки клетка тоже защищена. Это - открытое академиком Козловым так называемое "запредельное торможение". Если усилить воздействие на клетку, она будет реагировать энергично, но при очень большом уровне воздействия нервная система автоматически отключается, с тем чтобы при снятии воздействия вновь приступить к нормальной работе. Замечательное качество нервных центров-это способность перестраиваться. В лаборатории Асратяна был проделан необычный опыт. Собаке под наркозом пришили сухожилия мышц сгибателей к разгибателям и наоборот, сухожилия разгибателей - к сгибателям. Когда бедняга проснулась от наркоза, конечности ее начали действовать в обратном направлении: когда она хотела согнуть лапу, она ее разгибала. Однако это продолжалось недолго: через некоторое время произошла полная перестройка нервных центров, и животное научилось правильно владеть своими конечностями. Хочется спросить: как можно достигнуть такого совершенства в любой кибернетической машине? Но и это еще не все. Нервная система человека как бы двухэтажна. Верхний этаж - это кора полушарий, нижний - система саморегулировки отдельных органов. Как надежно работает последняя система, видно из такого наглядного примера. Сердце, отделенное от живого организма, может длительное время работать самостоятельно, если через него пропускать физиологический раствор. Исключительная надежность работы мозга и заключается в том, что существует двухэтажное строение нервной системы, своеобразное двойное подчинение органов. Могут ли все эти поразительные качества быть превнесены в машину? Конечно, могут. Сегодня малейшая поломка в кибернетической машине делает машину беспомощной. Почему бы не воспользоваться биологическими резервами мозга - его способностью к ремонту и перестройке на ходу. Вот почему конструкторы задумываются о создании кибернетических машин, построенных из элементов трех типов. Первая группа элементов обеспечивает быструю и точную работу машины, вторая группа способна при выходе из строя заменять один элемент другим, и, наконец, третья группа элементов может работать не так быстро и точно, но она обеспечивает машину от перебоев, пока аварийная команда заменяет поврежденные основные элементы. Такая организация кибернетической машины будет в какой-то степени приближаться по своей надежности к работе мозга. Возможен еще один путь к надежности машины, копирующей живую нервную систему. Машина должна быть построена так, чтобы отдельные узлы ее были достаточно самостоятельными, и в то же время они должны подчиняться общему регулированию. Если из строя выйдет общий регулятор, нижестоящий узел все равно будет работать самостоятельно, как сердце при питании его физиологическим раствором. Таким образом, надежность кибернетической машины увеличится. Однако машина должна приспособляться к окружающим условиям, чтобы не терять своей надежности. Как известно, в химической, угольной, нефтяной промышленности, в промышленности, связанной с возможностью неожиданных взрывов, нельзя применять электронику. Достаточно искры от размыкания реле - и происходит взрыв. Так неужели мы должны в этих областях отказываться от применения электроники? Или нужно так усилить надежность защиты электронных устройств, что они превратятся в громоздкие, тяжелые блоки. Советские конструкторы пошли по другому пути - они создали не электрический, а пневматический мозг. Они создали машину, работающую на сжатом воздухе. По тончайшим трубкам воздух подходит к различным частям пневматического мозга, состоящего из отдельных элементов, по функциям своим подобных электронной лампе. Размеры этих воздушных элементов незначительны - не превышают спичечной коробки. Однако пневматический мозг, состоящий из многих сотен таких коробок, может управлять рядом химических производств. По его приказу добавляется и сокращается поступление химикатов, регулируется температура и давление при том или ином процессе. За свое удивительное изобретение конструкторы получили звание лауреатов Ленинской премии. В лаборатории Института автоматики и телемеханики уже создали клетку воздушного мозга размером со спичку, и работает она абсолютно надежно. Для управления сложнейшими процессами современного промышленного предприятия уже существуют настолько миниатюрные аппараты, что машина, состоящая из таких элементов, может свободно уместиться в школьном ранце. Но человеческий мозг, проигрывая машине в скорости операций, всегда останется примером надежности и компактности для конструкторов. Да и нужно ли мозгу гнаться в скорости за машиной! Замечательно высказался на эту тему один ученый. "Если бы мозг приобрел все достоинства электронных машин,- сказал он,- мозг немедленно потерял бы все свои преимущества перед этими машинами. А их, как мы видели, немало..." Итак, мы вновь сталкиваемся с основной проблемой бионики: исследовать живое для того, чтобы использовать преимущества живого в мире машин, механизмов и электроники. Можно с уверенностью сказать - живой мир еще недостаточно исследован, он таит в себе огромные возможности для развития мира машин. 19 мая, вторник Сегодня привезли запасные детали для электронной машины. Это большие, аккуратно запакованные ящики - отдельные органы Ки-бера. Для всех это была большая радость. Кузовкин ликовал: - Зачем монтировать старье, будем ставить новое!.. Работали дружно, весело и шумно. А ведь это действительно удобно - заменять отдельные ящики машинной памяти. Если бы можно было делать так же и для человека, думал я. Человек накапливает знания, приобретает опыт, и вдруг какая-то деталь в его сложном, мудром организме отказывается работать - наступает катастрофа. А вот если бы можно было заменить эту деталь, поставить новую... Кибер, конечно, слышал наш разговор на эту тему. Вечером я спросил его: - Ну, как дела, старина? Помогли тебе немножко? К" Спасибо. Хоть вы нас и ругаете за отсутствие надежности, есть у нас исключительно важное преимущество перед людьми - взаимозаменяемость отдельных частей. Сиял деталь, поставил новую - а это и незаметно. Куда вам, людям, до нас!.. Я засмеялся: - Ты говорил, что учишься быть человеком. К чему же тогда? Ведь мы не ремонтируем человека такими же методами, как машину! К. Так что же у вас получается? Вышла из строя одна деталь - и всю человеческую машину останавливай? Нечего сказать - великое совершенство!.. А. Конечно, в чем-то ты действительно прав. Сегодня мы еще не можем так запросто заменять вышедшие из строя детали человеческого организма. Но придет день, когда это станет совершенно обычным явлением, и здесь нам невозможно будет обойтись без современной техники. Слушай, я приведу лишь один пример. Ведутся опыты по восстановлению слуха, по борьбе с глухотой. Глухой воспринимает речь с помощью маленького микрофона. Каким образом? От микрофона электрические колебания поступают в радиопередатчик, а радиоволны несут сигналы к крохотному приемнику, который непосредственно соприкасается с нервами глухого человека. Как ты думаешь, где располагается приемник? В полости одного из зубов. В данном случае роль антенны выполняет пломба, а электрические колебания с помощью пьезокристаллов воздействуют на рыхлую соединительную ткань, заполняющую полость зуба глухого человека. И он слышит. Как видишь, мы имеем дело с целым рядом подмен. Звуковые волны превращаются в электромагнитные колебания и в раздражение нервной ткани. Слуховые нервы заменены нервами зуба. К. Зачем же так сложно? Может быть, поступить, как у нас, у машин,- менять непосредственно орган на запасной. А. Дорогой мой, не забывай: живой организм, привыкший бороться за свое существование, не приемлет ничего "чужого", хотя бы это и было на его пользу. К. Ну, а как же вставные зубы, капроновые аорты, металлические кости? А. Во-первых, это, скорей, не чужое, а ничье. А во-вторых, это не решает вопроса. Сейчас наука бьется над проблемой пересадки живых органов. Вот тогда-то мы еще поспорим с вами, машинами, в области взаимозаменяемости основных запасных частей! Забери-ка в свою машинную копилку памяти чудесные слова Герцена, обращенные к жизни во всех ее проявлениях: "Жизнь вечна, жизнь идет своим чередом, она производит для себя и уничтожает изношенные формы, не жалея о них". Как эта мысль органически подходит к человеческой жизни, не правда ли? Наутро, склонившись над бумагой, я погрузился в воспоминания. ЗАПАСНЫЕ ЧАСТИ ЧЕЛОВЕКА Это было зимой 1941 года в Москве. Молодежь, вероятно, не помнит Москву этих лет, В те дни фашистские войска подступали вплотную к столице, в городе было холодно, голодно. Все, кто мог, с оружием в руках вышли на оборону Родины. На улицах было пустынно, неприветливо и тревожно. В холодные дни января по улицам Москвы шел молодой человек. Он не был военным. Он только что закончил авиационный институт. В его кармане была путевка на один из авиационных заводов, эвакуированный куда-то далеко-далеко, в Сибирь. Бывший студент, а ныне строитель авиационных моторов, получил первое в жизни направление на работу. Парень пришел на вокзал. Лишь на запасном пути стоял длинный железнодорожный состав. Это был госпиталь на колесах - пассажирские вагоны, переоборудованные под хирургические помещения, купе, в которых вместо пассажиров лежали раненые. Единственный поезд, отходивший в те дни в Сибирь... "Ну что ж, буду проситься в этот состав",- подумал парень. И спросил начальника поезда. Навстречу ему вышел пожилой офицер. На петлицах его была всем знакомая эмблема: мудрая змея, обвивающая чашу с ядом. Майор медицинской службы заинтересовался молодым человеком. То ли парень понравился ему, то ли он вспомнил о сыне, который был в те дни на фронте, то ли направление молодого специалиста на работу показалось начальнику поезда веским документом, но, махнув рукою, он сказал: - Хорошо! Поедете с нами. И вот пятнадцать дней и пятнадцать ночей по заснеженным просторам Урала и Сибири двигался поезд; в нем шла битва за жизнь людей. Эти пятнадцать дней наложили отпечаток на всю биографию молодого парня. Пятнадцать дней и пятнадцать ночей... Никогда он до этого не был в кабинете хирурга. Никогда до этих страшных дней не склонялся он над хирургическим столом, где трепетала в муках и страданиях человеческая жизнь. А здесь ему приходилось делать все... ассистировать при операциях, делать мучительные перевязки. Так молодой инженер поневоле стал санитаром. Все было для него ново и необычно. Возникали тысячи вопросов, на которые сразу нельзя было найти ответ, рождались сотни недоумений, объяснявшихся медицинской неграмотностью. Вставал один большой, всеподавляющий вопрос: "Почему?" ...Почему этому рослому, широкоплечему парню с голубой татуировкой на груди хирург спокойно отрезает руку? Огромная, могучая ладонь, каменные бицепсы... Да и ранение-то - маленькая дырочка, прорезающая живую ткань. Но врач, склонившись над спящим под наркозом гигантом, спокойно и быстро отнимает руку. - Никак нельзя иначе,- отвечает хирург на недоуменный взгляд молодого инженера. Пуля пробила кровеносный сосуд. Рука умерла. Кислород, который питает живую ткань, больше не поступает вместе с кровью по сосудам. Образуется гангрена - человек может погибнуть, если она распространится по всему телу. - Но неужели нельзя соединить пораненные кровеносные сосуды? - спрашивает хирурга молодой человек.- Как инженер, могу вас заверить - мы в состоянии соединить любые трубки: стеклянные, капроновые, чугунные, стальные. Мы всегда сумеем соединить между собой трубки высокого давления, трубки, несущие химические растворы. Мы можем при этом использовать болты, сварку, склейку... А вы? Вы навсегда делаете человека инвалидом, и это только из-за своего неумения. Пожилой хирург только невесело улыбнулся в ответ. - Почему так? - возражал он молодому инженеру.- Среди хирургов есть удивительные мастера. Тончайшими шелковыми нитями, иглами тоньше человеческого волоса стык в стык соединяют они кровеносные сосуды диаметром иногда меньше миллиметра. И вот кровь по отремонтированным сосудам начинает поступать в руку. Наступает полная видимость возвращения жизни. Раненый ликует. Но проходит день, другой, третий - и вновь проступают следы гангрены на руке. - В чем же дело? - волнуется молодой инженер. - Дело объясняется очень просто,- рассказывает хирург.- Мельчайшие сгусточки крови стремительно оседают на нитях, только что пронизавших кровеносный сосуд. И вот уже плотная пробка забила горлышко кровотока - опять угроза гангрены в результате образования тромба. Лучше ампутировать руку, чем рисковать жизнью человека. Не так ли? Молодой человек не понимал расчетливой холодности хирурга. Она казалась ему жестокой. Он негодовал. - Но неужели хирурги так ничего и не могут придумать? Сшивать сосуды вручную - наивно и смешно в век сварки, высшей математики и новых материалов. Надо искать новые пути, - взволнованно говорил он,- новые решения... - Ну что ж, ищите,- спокойно говорил ему хирург. - Я буду искать и найду. Даю вам честное слово - найду. И до тех пор, пока не найду, больше ничем не буду заниматься. А поезд все шел и шел по заснеженным дорогам Сибири, Шел на Восток, подальше от войны... Молодой инженер сдержал свое честное слово. Десятки, сотни экспериментов - и вот пришла победа! * * * В руках у меня небольшой никелированный аппарат. Он чем-то напоминает не то затвор от винтовки, не то сложный замок - один из тех, какие делали в средние века кузнецы-умельцы. Принцип работы этого аппарата поразительно прост. Он напоминает машинку для сшивания бумаги, которая стоит у многих на письменном столе. Стоит вам нажать сверху на рычаг, и металлическая скобочка прошивает бумажные листы к аккуратно сгибается. Готово! Плотная пачка бумаги крепко соединена. Именно на этом принципе, конечно видоизмененном, более точном, и основан аппарат для сшивания кровеносных сосудов. Чем прошивать живую ткань? Нитями? Нет. Металлическими скобами. Но из какого металла? Единственным пригодным в этом случае металлом оказался тантал. Об этом металле мало что было известно. Металл редкий. Но чудесным свойством его оказалась способность не быть чужеродным живому организму. Мало того, что живая ткань принимала металл, не вызывая ни нагноения, ни новообразования, тантал со временем медленно растворялся в организме, не оставляя никаких следов. Тонкие скобки из тантала, заложенные в аппарат в виде колечка, пронизали кровеносный сосуд, словно чулок, натянутый на это кольцо, и загибались, сжимая края сосуда. Место соединения получалось не только не зауженным, но даже несколько расширенным: никакой опасности тромба. Я стою в кабинете Василия Федотовича Гудова. Василий Федотович оживлен и энергичен. Он встречает меня посреди комнаты, горячо пожимает руку, подводит к столу и рассказывает, рассказывает... Слушая его, я мысленно представляю себе молодого застенчивого студента, окончившего авиационный институт, который впервые приблизился к хирургическому столу. ...Кто-то стучится в дверь. Увлеченные разговором, мы не обращаем внимания на стук, но он повторяется. Кажется, что кто-то скребется в дверь. - Да войдите же! - громко говорит Гудов. Дверь открывается, и совершенно неожиданно в кабинет вбегает огромная собака, немецкая овчарка. Я люблю больших, могучих собак, ненавижу избалованных, затасканных на руках маленьких любимцев. Именно такой гигант и вломился в кабинет, заставив меня из предосторожности встать за письменный стол. - Не бойтесь, Джерри умница! Он никогда вас не тронет. Как вам нравится собака? - Очень! - отвечаю я, протягивая руку к мохнатому гиганту. - Вы не замечаете ничего особенного? Я ничего не замечаю. - А вы присмотритесь внимательно. Взгляните на заднюю ногу. Я замечаю, что шерсть на задней ноге собаки располагается кольцеобразно, как бы охватывая сильную лапу животного. - Месяц назад мы отрезали ногу у Джерри,- говорит Гудов,- несколько дней продержали ее в холодильнике, а потом опять пришила. Как видите, все в порядке. И, подняв руку, Гудов заставляет пса танцевать на задних лапах. Да, действительно все в порядке. - Вот что позволяют нам делать аппараты для сшивания сосудов,- говорит Василий Федотович. Из кабинета мы пошли в палаты института. То, что мне пришлось увидеть здесь, потрясало. Живая почка, пришитая под кожу животного, нормально функционирует, выполняя свою ответственную работу. Вот собака, у которой было вынуто сердце и через час вновь возвращено на место. Эксперименты над животными смелые, дерзкие, необычные... Когда мы вышли из института, я обрушился на Гудова вопросами. - Василий Федотович, вы делаете чудеса, вы маг и волшебник. Но, я думаю, все это вы делаете не для того, чтобы лечить животных, а для того, чтобы помогать человеку. Покажите же, что делается в этом направлении. Гудов взглянул на часы. - Хорошо,- сказал он.- Одевайтесь, поедем. Мы сели в машину, Василий Федотович достал из портфеля лачку фотографий и протянул их мне. - Вам это будет интересно,- сказал он. Мне запомнилась одна фотография. Молодая девушка с красивым, перепуганным, охваченным скорбью лицом смотрела на меня с фотографии. Чьи-то крепкие пальцы держали ее руку выше кисти. А самой кисти не было... Кисть руки лежала отдельно - чужая, распухшая, почти нечеловеческая. - Несчастный случай,- пояснил Гудов.- Попала рукой в станок, и, как видите, он откромсал ей правую руку. Машина остановилась возле института имени Cклифосовского. Это сюда, под своды древнего здания, со всех концов столицы везут людей машины "скорой помощи". Это жертвы автомобильных катастроф, несчастных случаев. В таком огромном городе, как Москва, случается всякое. Чего только не бывает... То привезут мальчика, неосторожно засунувшего в нос шарик подшипника - да так, что и достать его невозможно. А однажды, как мне рассказывали, сюда привезли девушку, которая вместе с куском мяса проглотила вилку. Жизнь этих людей спасают, их лечат, ставят на ноги и говорят: - Иди, дорогой, в жизнь - и больше никогда нам не попадайся! Палаты института были переполнены людьми. Мне помогли надеть белый халат. Он был мал, и тесемки, завязанные на спине, стягивали меня и не давали возможности двигать руками. В сопровождении хирурга Андросова мы шли по длинным коридорам. Я был так взволнован, что даже не заметил, как мы вошли в палату. - Ну, как идут дела? - спросил врач у девушки, легко поднявшейся с постели. Я сразу узнал ее по миловидному лицу и по выражению растерянности. Да, это была та самая девушка, которая смотрела на меня с фотографии. Мы поздоровались, обменялись улыбками... И только через несколько минут настигла меня мысль, поразившая, как электрическим током: "Мы поздоровались!.. Как же это? Ведь на фотографии кисть ее руки лежала рядом, отдельно..." Мой взгляд искал правую руку девушки. А она подняла ее к повеселевшим глазам хирурга и энергично пыталась двигать непослушными пальцами. - Смотрите, доктор, двигаются. Двигаются! - радостно говорила девушка. "Не может быть! - думал я.- Неужели эта кисть..." И, словно прочитав мои мысли, Гудов сказал: - Вот видите, и подлечили лапочку. Через два с половиной часа, буквально оглушенный всем увиденным, вместе с врачом и инженером я вышел из института. Я был так взволнован, что хотелось обнять Андросова, Гудова, сказать им ласковые слова... Ведь они так много делают для человека. Искусственный пищевод, пришитый к кровеносным сосудам грудной клетки, часть аорты из капрона, заменившая больной участок, смелые операции, неожиданные решения... - Дорогие мои,- восторженно говорил я спутникам,- если вы способны творить такие чудеса, то что вам стоит пришить руку человеку, потерявшему ее на войне, взяв ее, скажем, от умершего. Вы ведь можете использовать отдельные органы умершего человека для десятков и десятков операций? - Это не совсем так,- грустно улыбнулся профессор Андросов.- Вы слышали что-нибудь о несовместимости тканей? - Да, конечно,- ответил я. ...На протяжении миллионов и миллионов лет своего формирования человеческий организм вырабатывал автоматическое сопротивление всему чужеродному. Белки, входящие в состав живой ткани, у одного человека не схожи с белками другого. И если рука одного человека будет пришита другому, помимо воли оперируемого организм вступит в смертельную борьбу с чужеродным белком. Казалось бы, операция прошла благополучно. Начали шевелиться пальцы, чужая рука приобрела чувствительность. Хирург блестяще соединил не только кровеносные сосуды, но и нервные окончания, и сухожилия, и мышцы, и кость. Но проходит две-три недели, и неотвратимо наступает процесс отмирания чужого. Это действует механизм защиты, вырабатывающий антитела - биологические вещества, энергично нападающие на чужеродные белки. Именно этот сложный процесс и объясняет неуспех любой смелой, но недостаточно продуманной операции. О таком случае совсем недавно писали газеты. В Эквадоре хирург Гуякильского госпиталя Хильберг пришил руку молодому моряку Хулио Лупа. Пресса восторженно сообщала о первых успехах - о том, что рука приобрела чувствительность. Но те же газеты через три недели с грустью констатировали, что врачи были вынуждены ампутировать пересаженную конечность. Защитные средства сработали против Хулио - они, "традиционно" защищая его организм, не защитили его от инвалидности. Об этом с грустью рассказывали мне люди, замятые решением проблемы пересадки органов. Так через 23 дня скончалась тридцатилетняя американка Жанни Гудфеллоу после удачной пересадки печени. Я пытался восстать против их жестокой логики. - Но ведь в институте имени Филатова, в Одессе, пересаживают роговицу от мертвого живому? И возвращают человеку зрение! Ведь освоили же переливание крови от одного человека другому, полностью освоили пересадку костей и хрящей. Пересаживают кожу,- не унимался я.- А недавно газеты сообщали об успешном завершении сложной операции по пересадке почек. Ученые возражали: - Да, роговица может быть пересажена, но это специфическая ткань, резко отличающаяся по своему характеру от обычной живой ткани. То же можно сказать в отношении хрящей и костей. А если говорить о пересадке кожи, которую применяют при тяжелых ожогах, то здесь речь идет не о постоянной приживаемости кожи, а лишь о временном покрытии чужой кожей пораженных мест. Впоследствии чужая кожа отмирает, но она дает время для восстановления кожи пострадавшего. Какая же это пересадка? Вы говорите о пересадке почек? - спрашивали меня.- Да, такие операции были сделаны. Известен успешный результат перэсадки почек в Англии. Это были два брата-близнеца. Один из них умирал от болезни почек, тогда другой, здоровый, чтобы спасти жизнь брата, решил отдать ему свою здоровую почку. После сложной операции почка прижилась. Врачи ликовали! Но успех операции определялся исключительным случаем. Мало того что братья были близнецами, их зародыш развивался из одной начальной клетки. Пытаясь повторить подобный опыт на единоутробных собаках, мы никогда не достигали положительного результата. Видимо, во всех последующих опытах не было двойного совпадения, имевшего место в рассказанном нами случае. С волнением обратился я к специальной литературе, посвященной проблеме пересадки органов. Все увиденное взволновало меня и заставило искать подтверждения возможности сотворения хирургического чуда. Вот сообщение о том, что якобы в американском городе Денвере портовому рабочему Джефферсону Девису была в возрасте 44 лет успешно пересажена почка от шимпанзе. Наука идет сегодня по двум путям: с одной стороны - влияние на пересаживаемый орган и с другой - предварительная подготовка человека для пересадки. Для того чтобы убить сопротивляемость пересаживаемой ткани, ее подвергают сложнейшей обработке. Пересаживаемые кровеносные сосуды замораживают при температуре - до 260 градусов. В некоторых случаях пересаживаемую ткань подвергают абсолютному высушиванию. Видимо, все эти операции нарушают состав белков. Я вспоминаю мой разговор с хирургом Демиховым. Этот удивительный человек всю свою жизнь посвятил проблеме пересадки органов. Это о нем когда-то восторженно и почти мистически писали за рубежом: "...В лаборатории хирурга Демихова в Москве мы впервые наглядно увидали победу человека над богом. Собака с двумя головами, выращенная в лаборатории,- это не только чудо. Это вызов Всевышнему". Собака с двумя головами... Я видел ее на прогулке по небольшому саду клиники. Умные глаза, остренькая, хитроватая мордочка, пришитая к шее животного. Это щенок, родившийся от этой же собаки. Демихов сделал смелый эксперимент - он не только присоединил нервные окончания, кровеносные сосуды головы щенка к матери, но и оба пищевода и дыхательные пути. При мне чудо-собака двумя ртами лакала молоко, доброжелательно поглядывая по сторонам своими четырьмя глазами. Мне показалось, что смелый опыт прошел благополучно - настолько естественным было поведение этого нового содружества, двойного организма. - Нет, собака все равно обречена,- грустно говорил Демихов.- Она будет жить несколько недель, а потом несовместимость сделает свое дело и нам придется ампутировать пришитую голову. Я бьюсь сегодня за новый метод пересадки,- продолжал ученый.- Если хотите, можно назвать его крупноблочным. Мысль моя заключается в том, чтобы пересаживать не крошечные части органов, а значительные блоки чужого тела. Это поднимет их выживаемость, несмотря на жестокую битву организма с "чужим", как результат может дать победу, то есть приживаемость... Примером успеха может служить мой Гришка. Пойдемте, я покажу вам его,- закончил Демихов. По саду бегал голенастый, шустрый и очень веселый пес. Внешне он ничем не отличался от других собак - пес как пес. Но я узнал поразительный секрет этой собаки: в груди у Гришки бились два сердца! - Второе сердце я присоединил крупным блоком, вместе с одним легким и системой кровеносных сосудов. И вот Гришка живет уже больше ста дней и даже в ус не дует. А в его жилах течет кровь, подгоняемая биением двух сердец. Здорово, не правда ли? Возможно, в этом и заключен один из секретов пересадки... "Может быть",- думаю я. И перед моими глазами проходит кропотливая, иногда мучительная, но благородная работа десятков ученых, работающих на этом передовом участке научной мысли. "Надо приучить организм к возможной пересадке,- говорит чехословацкий ученый Милан Гашек. И для того чтобы осуществить это на практике, он делает смелый опыт. В период зародышевого состояния он вводит в организм ткани будущего донора. Результаты поразительны: почти во всех случаях пересадка удается. В Институте травматологии Академии медицинских наук профессор А. Г. Лапчинский, пользуясь опытом чешского коллеги, успешно пересаживает заднюю конечность от одной собаки другой. Ученые идут и по другому пути - они осуществляют неоднократное переливание крови от одного животного другому - и уж после таких переливаний делают операцию по пересадке. Во многих случаях такие операции проходят удачно. Наука стучится в двери тайны живого, ищет, иногда на ощупь, правильные пути. А что, если уничтожить сопротивляемость организма искусственным путем? Ведь живой организм, подвергнутый интенсивному радиоактивному облучению, теряет сопротивляемость. Что, если перед операцией пересадки облучить человека мощным потоком радиоактивных или рентгеновских лучей? Этот вопрос ставят перед собой французские ученые. И случай подвернулся сам собою. Парижский маляр упал с лестницы и разбил почки. Жизнь его обречена. Врачи подготовили больного мощным облучением к операции пересадки. При лучевой болезни организм теряет всякую сопротивляемость, а вместе с нею и способность протестовать против "чужого". Так получилось и в этом случае - почки, пересаженные маляру от мертвого человека, прижились. Правда, его потом пришлось лечить от лучевой болезни. Но из двух зол выбирают меньшее. "Не это ли правильный путь, по которому пойдет наука?" - невольно спрашиваем мы. Но вот еще примеры удачной пересадки, производимой в Московском институте клинической и экспериментальной хирургии. Здесь под руководством профессора Бориса Васильевича Петровского осуществлено несколько операций по пересадке почки от матери к сыну, вследствие болезни обреченному на смерть. Несовместимость ослабляется введением специальных лекарств. Но при этом чрезвычайно падают защитные способности организма - он легко может погибнуть от любой инфекции. Тогда больного помещают в "строгую зону", абсолютно стерильную, куда доступ со стороны полностью закрыт. Операции в этих условиях заканчивались успешно. Но, пожалуй, больше всего шума за последние годы наделали операции по пересадке сердца. Еще бы... Сердце - главная машина человеческого организма, обеспечивающая его жизнедеятельность. И если эта машина начинает давать перебои, то спасти человека невозможно. Но сердце - орган достаточно автономный. Опыты, проводимые во многих клиниках, подтверждали: сердце может работать длительное время и вне организма при обеспечении его постоянным током крови. Первые успехи по замене сердца больному с использованием здорового органа от погибшего в автомобильной катастрофе представлялись сенсационными. Пересаженное сердце начинало биться и работало, казалось бы, нормально. В газетах появлялись бойкие интервью с людьми, возвращенными к жизни. Многообещающим было их самочувствие. Журналисты строили самые оптимистические перспективы. Но постепенно закон несовместимости начинал действовать. Организм настойчиво "отчуждал" чужое сердце. Состояние здоровья оперированного ухудшалось, и в конце концов он погибал. Медицина применяла самые активные средства по подавлению процесса "отчуждения". Люди с чужими сердцами жили в некоторых случаях больше года, порой активно участвовали в жизни, но процесс "отчуждения" все же в большинстве случаев наступал неотвратимо. Сегодня, по медицинской статистике, из многих сотен людей, оперированных в разных странах опытнейшими хирургами, продолжают жить всего лишь 27 человек с чужими сердцами. Но и их самочувствие во многом подавлено активными препаратами и средствами, препятствующими отчуждению. Некоторые оперированные существуют почти в искусственной среде, изолирующей незащищенного от любых инфекций больного. Наука продолжает стучаться в таинственные двери природы, которые удалось лишь немного приоткрыть. Но мы еще не прошли сквозь эти двери. Да, сегодня у науки несколько путей к успеху. Идет битва за жизнь, то есть за запасные части для человека. Когда-то на воротах одного из цехов фордовского завода в Детройте я прочитал знаменательные слова: "Господь бог неплохо создал человека, но он забыл создать ему запасные части. Рабочий, помни об этом!" Сегодня, наперекор господу богу, мы уже начали думать о запасных частях для людей. Об этом думают наиболее дерзкие экспериментаторы. Демихов увлеченно рассказывал мне об удивительном проекте, основа которого заложена уже сейчас. В нашей стране в настоящее время имеется свыше 20 банков тканей - специальных учреждений, которые заготавливают и сохраняют те или иные запасные части для человека: кожу, хрящи, роговицу, кровеносные сосуды, кровь, кости, суставы и т, д. Ученый хочет добиться другого - он хочет создать мощный банк, хранящий в качестве запасных частей целые органы. Проект, предложенный Демиховым, граничит с фантастикой, но он стоит на совершенно реальном основании. - Погиб человек,- говорит Демихов,- мозг его разрушен. Человека нельзя оживить. Но у человека сохранилось прекрасное сердце, и оно может стать источником питания многих запасных частей. Человека нет - существует лишь его тело, вырабатывающее кровь, сохраняющее жизненные силы. Дав этому организму искусственное дыхание, присоединив его кровеносные сосуды к органам, взятым от другого тела, мы можем сделать его генератором жизни. Это очень важно потому, что такой генератор, на протяжении длительного времени питая запасные органы, не только сохраняет их, но и создает благоприятные условия для их приживаемости впоследствии. Источником запасных частей,- продолжает ученый,- может быть и самостоятельно развивающийся организм. Представьте себе, на свет появился мертворожденный ребенок. Мозг его мертв, а тело может жить. Представьте себе, что это тело мы присоединяем к действующей кровеносной системе. Оно будет расти и развиваться. И что самое главное - в таких условиях оно будет лишено сопротивляемости в случаях пересадки. Может быть, именно из таких искусственно выращенных организмов и будут завтра создаваться банки запасных частей для человека... С волнением говорим мы сегодня об этих заповедных путях науки, направленной на то, чтобы увеличить человеку долголетие. Несколько лет назад весь мир говорил о сенсационных опытах итальянского профессора Петруччи из Болоньи. Впервые в мире ему удалось вырастить искусственный зародыш. Этот смелый и сложный эксперимент он заснял на кинопленку. Когда вы смотрите на экран, вас потрясает дерзновение ученого, смело и решительно вторгающегося в святая святых - рождение новой жизни. Вот у вас перед глазами проходит слияние двух клеток - мужской и женской. В маленькой прозрачной ванночке, куда по тонким трубкам поступают питательные растворы, начинает развиваться зародыш. Он растет и крепнет у вас на глазах. В нем бьется и теплится жизнь. Проходят дни, недели, и вот, наконец, вы видите на экране первое биение маленького сердца зародыша. Реакционное духовенство восстало против опытов ученого, считая их богопротивными. Встречаясь с Петруччи в Москве, мы слышали его рассказ о том, как ему пришлось прекратить свой смелый эксперимент. Но кто знает, возможно, зародыши, выращенные по методу профессора Петруччи, могут стать основным источником запасных частей для человека? Ведь органы этого искусственно созданного живого организма тоже лишены сопротивляемости при пересадке. Вот почему эксперимент Петруччи с успехом продолжают сегодня советские ученые в Экспериментальном институте новой хирургической техники и инструментов - в том самом институте, который так смело разрабатывает аппараты для сшивания кровеносных сосудов. Однако советские ученые идут дальше итальянца. Ими осуществлена установка для